Коррекция глобального мира – шанс для России?
(No Ratings Yet)
Загрузка...Метки: евразийство, Россия, Сергей Гавров, США, финансы, экономика
Виртуализация финансовой сферы, размеры рынка деривативов, отрыв от реальной экономики породили «прекрасный новый мир». Мир, склонный к инфляции, построенный на психологических факторах, виртуальном, «психотерапевтическом» богатстве. Сегодня этот «новый мир» испытывает серьезный кризис.
Недавно в Москве в рамках Евразийского клуба под председательством Павла Зарифуллина
Что стоит за этим? Признание очевидности? Рейтинговое агентство намекнуло инвесторам, что «король голый»? Раскрыло секрет полишинеля, указало на рост токсичности наиболее консервативных и надежных активов — казначейских облигаций? Просто честно исполнило свой профессиональный долг?
Может быть, в этом проявился заговор мирового глобализма против национального правительства США, республиканцев и близких к ним структур против Обамы? Вопросов здесь заведомо больше, чем ответов. Как чаще всего и бывает в жизни, сработал комплекс причин. Чего-то больше, чего-то меньше.
Очевидно только, что это решение – один из знаков исчерпания финансово-виртуальной модели экономического роста последних десятилетий. Виртуализация финансовой сферы, размеры рынка деривативов, отрыв от реальной экономики породили «прекрасный новый мир». Мир, где всего много и всего больше и больше. Много денег, много долларовых миллионеров и миллиардеров. Мир, склонный к инфляции, построенный на психологических факторах, виртуальном, «психотерапевтическом» богатстве.
Растет фондовый рынок, можно больше тратить и брать кредиты. Но рынок жилья и акций – не рынок нефти. Он лишь индикативен, по определению не может освоить все потенциально имеющиеся объемы.
Жизнь в кредит всегда создает ощущение большей изобильности, щедрости при меньшем количестве усилий. Трудишься столько же или даже меньше, а рост уровня жизни соответствует значительному увеличению затрат труда. Такой воистину волшебный кредитный мультипликатор.
Когда надо отдавать долги, погашать взятые ранее и многократно продленные кредиты, жизнь становиться непропорционально хуже трудовых усилий. «Эрозия пенсионных выплат, рост продолжительности жизни и обвал на фондовом рынке означают только одно: большинству из нас придется работать и на восьмом десятке», пишут Уильям Боннер и Эддисон Уигтин в книге «Судный день американских финансов: мягкая депрессия XXI века».
Это менее гостеприимный, менее гуманный мир. Он отчасти соответствует суровому христианскому духу в его первоначальной редакции и более поздней протестантской интерпретации. В средневековом христианстве мир понимался как страдание, а труд как наказание, искупление первозданного греха.
Как далек такой мир от праздника кредитного потребительского гедонизма…такое «Новое средневековье». Время перестать жить в долг и начать платить по счетам. Ведь «никогда в истории стране не удавалось разбогатеть благодаря расходам… рынки ценных бумаг никогда не обогащали средних инвесторов, не избавлявшихся от однажды купленных акций… никогда бумажные, не обеспеченные золотом деньги не сохраняли своей покупательной способности в течение долгого времени» (цитата по: Уильям Боннер и Эддисон Уигтин, «Судный день американских финансов: мягкая депрессия XXI века»).
Но это случится чуть позже. Сегодня западные правительства скорее выберут инфляцию и гиперинфляцию. Центробанки будут продолжать вбрасывать на рынки избыточную ликвидность, ускоряя и притормаживая процесс.
Только тогда, когда жить при высокой инфляции станет невозможно, наступит период высоких ставок, придется платить по счетам. Платить соразмерно масштабам длительного кредитного праздника. Но переживет ли Запад, а вслед за ним и остальной мир, такую расплату без великих геополитических потрясений?
Велика вероятность возвращения истории, когда будущее выводится не из сиюминутного сегодня, но из нее самой. Чтобы увидеть изменчивость этого нового будущего, достаточно вспомнить учебник истории: какие разные, часто противоположные этапы, как неожиданно их наступление для современников событий. Какие надежды, что все утрясется, и привычный порядок вещей вернется.
Кризис такого масштаба болезненен, он разрушает старое, расчищая пространство для нового. Изменяя многое, в том числе и участь валют, экономик, государств. Убивая слабых и возрождая сильных, отделяя одних от других. Определяя жизнеспособность государств.
Для России это необходимость вести более самостоятельную политику в условиях глубокой коррекции глобального мира. В условиях отката к острому соперничеству региональных центров силы, резкому росту международной напряженности и непривычно высокому уровню использования военной силы.
Высока вероятность крушения зоны евро и, как следствие, единой Европы. Это означает, что ослабнет поле притяжения Европы. Неофитам из Восточной Европы некуда будет стремиться. «Европейский выбор» потеряет главное – экономическую привлекательность. Это, а также локализация международных функций США, экономия на военных базах за рубежом, переход к локальной обороне территории страны.
В сложном экономическом положении окажется Россия, но еще в большей степени станы СНГ и Восточной Европы. И это дает шанс для российского экономического, политического, военного доминирования на постсоветском пространстве. Украина, Белоруссия, Казахстан… Я бы не стал сбрасывать со счетов нового российского интеграционного проекта Польшу и другие страны Восточной Европы, но это более туманная перспектива. Степень интеграционных успехов России будет прямо зависеть от степени кризиса, переходу к его политической и геополитической стадиям. От степени коррекции глобального мира.
Глубокая коррекция глобального мира сродни острой фазе кризиса у серьезно больного. За ней возвращение к жизни или быстрое угасание. Не современное состояние, но история свидетельствует о том, что Россия удивительно жизнеспособное государство. По историческим меркам скоро представится шанс проявить эту жизнеспособность.
Сергей Гавров,
политолог, доктор философских наук, профессор Российского нового университета