Кыргызский эпос «Манас» поражает своим геополитическим размахом. В нем упоминаются представители самых разных народов – немцы и китайцы, арабы и русские, индийцы и народы Крайнего Севера. Несмотря на то, что кыргызы, согласно общепринятой точке зрения, далеко не всегда жили в местах своего нынешнего проживания и в прошлом продвигались в своих кочевьях и переселениях от Алтая-Саянского нагорья на севере, которое в эпосе упоминается как в качестве «убежища» кыргызов, так и в качестве их родины («Киргизы, что с Алтая»),¹ до Маньчжурии на востоке и Ферганы и Таджикистана на юго-западе, ареал расселения упоминаемых в «Манасе» народов далеко превосходит ареал расселения самих кыргызов во все время их существования.

Самое простое объяснение этого феномена – «сборность» эпоса. В этногенезе кыргызского народа принимали участие различные этносы и этнические группы – тюркские и монгольские народы, иранские этнические группы и даже представители народов Севера – финно-угры.² Логично предположить, что каждый из этих народов внес свой вклад в –––

Ситнянский Георгий Юрьевич

формирование кыргызского эпоса. Автор одно время придерживался подобного мнения и, в частности, считал, что у Манаса имелось несколько исторических прототипов из самых разных народов, включая, например, среднеазиатских саков. Автор предполагал, в частности, что среди прототипов Манаса был противник Александра Македонского Спитамен. Этот вывод сделан на основании сообщения кыргызских информантов о том, что «Манас не пустил Александра Македонского дальше Ходжента (полевые материалы автора1990 г.).

Однако основным компонентом при формировании кыргызского народа все же являлись кипчакские племена. Особую роль в этногенезе кыргызов, в числе других племен южной окраины Кыргызского каганата, играли кипчаки, точнее, племена кипчакской общности.³

Предки кипчаков (серы), упоминаются еще античными географами Птолемеем и Страбоном, согласно сочинениям которых они живут «от Кашгарии до Северного Китая, севернее ботов (тибетцев – Г.С.)».⁴ В это время серы еще не были тюрками, а принадлежали, скорее всего, к доханьскому населению территории современного Китая, вытесненному китайцами в степь в V-III вв. до н.э. (так называемым чи-ди).⁵ 356-358 гг. н.э. датировано переселение в степи восточнее Ордоса, на земли китайского государства Ранняя Янь, племени яньто. Позднее яньто были покорены племенем се; последние истребили родовую верхушку яньто, а народ включили в свой состав и образовали народ сеяньто. Вероятно, се были потомками серов, во всяком случае, новую конфедерацию возглавил род Сир. В 551 г. сеяньто стали вассалами Тюркского каганата, при этом их административная система, оружие и обычаи были такие же, как у тюрков.⁶

В начале VII в. мы застаем сеяньто – теперь уже тюркский народ – в Семиречье: западно-тюркский каган Чурын-Ябгу казнил вождей сеяньто, опасаясь их мятежа, в результате чего сеяньто и теле перекочевали на восток от Тянь-Шаня, «на свои древние земли южнее р. Толы». Надо думать, западнее Тянь-Шаня сеяньто попали в ходе завоевательных походов тюркских каганов во второй половине VI в. Затем, когда поставленный над ними теперь уже восточно-тюркский наместник (брат Восточно-тюркского кагана) собрал с них «беззаконную дань», они подняли восстание и разбили войска кагана. Последний был вынужден бежать в свои южные земли, к Иньшани. Тюркские племена, обитавшие в Хангае, соединились с сеяньто и в Северной Монголии возник Сирский каганат, границы которого проходили по Алтаю, Хингану, пустыне Гоби и р.Керулен; на севере это новое государство подчинило себе енисейских кыргызов. Но в 646 г. уйгуры и китайцы разбили сиров и последние бежали частью в Западный край, частью в Хангай. Понятно, что в 679-681 гг. сиры-сеяньто поддержали восстание восточных тюрков против китайского господства и после победоносного завершения этого восстания заняли второе после самих тюрков место в племенной иерархии Восточно-Тюркского каганата.⁷

Надпись Тоньюкука гласит, что с момента возникновения второго Тюркского каганата речь идет уже не о тюркском, но о тюрко-сирском племенном союзе, причем в перечне народов каганата в надписи в честь Бильге-кагана сиры фигурируют раньше огузов. Согласно уйгурскому тексту, кипчаки в 691-742 гг. были сюзеренами токуз-огузов (т.е. уйгур – Г.С.) и вместе с тюрками властвовали над ними пятьдесят лет. Очевидно, сиры и кипчаки – это один и тот же народ, только тюркский источник использует первый этноним, а уйгурский – второй.⁸

Этноним «кипчак», сменивший этноним «сир», означает «неудачливый, злосчастный». Именно так назвали кипчаков после поражения Восточно-Тюркского каганата (740-е гг.) и связанной с этим потери ими былого могущества и, естественно, что этот этноним использовали победители-уйгуры. Позднее, когда кипчаки вернули себе былое могущество, этноним остался, поскольку его происхождение к тому времени забылось.⁹ А пока, в середине VIII в., уйгуры установили контроль над землями восточной части Степи вплоть до Саян и Алтая, а кипчаки ушли на территории Северного Алтая и на Верхнее Прииртышье.¹⁰ Сто лет спустя, в840 г., енисейские кыргызы разгромили уйгур, заняли все ранее контролировавшиеся последними территории и стали непосредственными соседями кипчаков.

В это время (IX-XI вв.) кипчаки являются западными соседями кимаков (граница проходит где-то по Иртышу) и подчинены последним – по «Худуд ал-алам», «их (кипчаков – Г.С.) правитель назначается со стороны хана кимаков.¹¹ В дальнейшем представляется целесообразным говорить о кимако-кипчакском единстве как о целом, употребляя только название «кипчаки».

Кимако-кипчакские предки кыргызов проживали в это время, уже начиная с VIII-X вв., сначала на Алтае, в Прииртышье и Восточном Казахстане. В это время, очевидно, они уже тесно контактировали с теми племенами Алтае-Саянского региона, которые, будучи завоеваны енисейскими кыргызами, переняли от них имя. Хотя ядро кыргызов составляли в то время тюркоязычные племена южной окраины кыргызского племенного союза, особая роль в нем уже тогда принадлежала кипчакам.¹² Очевидно, уже в домонгольскую эпоху можно говорить о кыргызско-кипчакских племенах.

В целом племена так называемого первого пласта этногенеза – тёёлёс, мундуз, кипчак, кангды (канглы), кушчу, арык, уйгур, бугу, азык – предположительно – солто, саяк (частично), багыш, сарыбагыш, карабагыш, чонбагыш, джедигер и т.д. – постепенно вошли в состав кыргызского народа в период с VI по XI века. Существуют разные точки зрения на то, где начинался этногенез кыргызов (Алтай и Саяны, Восточное Притяньшанье и т.д.), но в любом случае очевидно, что этногенетические контакты предков кыргызов с представителями этих племен происходили в основном на территории Великой Степи восточнее Алтая, а также в прилегающих к ней с юга Центральной Азии и с севера – в Алтае-Саянском горном массиве, где и формировался в это время кыргызский народ.¹³

Данная работа представляет собой сравнительный анализ и корреляцию упоминаемых в эпосе «Манас» географических и этнических реалий и ареала расселения кипчакских племен в различные исторические эпохи, в основном в первой половине II тыс. н.э.

Сначала обратим внимание на упоминание в эпосе рек «Эдиля и Джайыка», т.е. Волги и Урала, причем упоминание не простое, а в качестве прародины кыргызов: «Есть земли по Эдилю и Джайыку /там/, наши матери и отцы росли – многие в народе так говорят».¹⁴

Поскольку кипчаки действительно жили в тех местах, начиная с первой половины XI в., а вот проживания на Волге и Урале кипчакских племен – предков кыргызов не зафиксировано, то очевидно, что по крайней мере эта часть эпоса «Манас» сформировалась в X-XI вв., когда предки кыргызов «еще не выделились полностью из общего массива кипчакских племен, населявших огромные территории от Венгрии до Алтая и от Средней Азии до Сибири».¹⁵ Вероятно, к этому времени относится и упоминание в эпосе Крыма («Кырым»),¹⁶ равно как и описание мест проживания кыргызов: «Пусть с одной стороны будет река Иртыш, а с другой стороны будет гора Орол».¹⁷

А теперь перейдем к этническим реалиям. Начнем с упоминания в эпосе «орусов из двенадцати племен», причем комментаторы эпоса полагают, что речь идет именно о русских.¹⁸ Самые тесные русско-кипчакские отношения общеизвестны. Появившись у границ Руси в 1054 г., кипчаки после примерно 60 лет неоднозначных отношений, когда союзы с отдельными князьями сменялись войнами, были к 1116 г. «замирены» Владимиром Мономахом, который, одержав победу, не стал, однако, их подчинять, а предложил отношения партнерства и симбиоза. Кипчаки (половцы русских летописей) превратились в главных союзников Руси, к XIII в. они крестились в православие «целыми родами», вместе с ханами и знатью.[i] В русских летописях то и дело упоминаются половецкие ханы Глеб Тириевич, Юрий Кончакович (отец Александра Невского Ярослав Всеволодович был женат на его дочери), Роман Кзич, Данило Кобякович. Л.Н. Гумилев даже говорит о русско-кипчакском полицентрическом государстве, созданном Владимиром Мономахом.²⁰

В дальнейшем, после того, как феодальная раздробленность на Руси снова восторжествовала (каковой процесс имел место практически одновременно во всей Европе), кипчаки участвовали в войнах на Руси, но только как союзники тех или иных князей.²¹ При этом упоминание в эпосе «Манас» «двенадцати племен орусов» говорит о том, что контакт имел место до XII в., когда русские племена (поляне, древляне, северяне и др.) окончательно перестали упоминаться в русских летописях.²²

Сложнее, на первый взгляд, кажется ситуация с упоминанием в связи с поминками по хану Кокетею («Кёкётёю») «немисы», т.е. немцев.²³ Однако вспомним, что в 1241 г. бежавшие от нашествия Батыя кипчаки поселились в Венгрии. При этом положение кипчаков в Венгрии было не очень похоже на положение несчастных беглецов. Так, в начале 1279 г. к венгерскому королю Ласло IV прибывает папский легат и требует, чтобы венгры жили «по католическим, а не по половецким обычаям». Немного спустя, летом 1279 г., король добивается от кипчаков того, чтобы они обязались креститься (в католичество) и отказались «от насилий, поджогов, убийств христиан и пролития их крови», отреклись от всех «имений монастырей, церквей и всех дворян и других христиан, которые они до сих пор незаконно занимают и даже удерживают»²⁴. Надо полагать, кипчаки делали вышеперечисленное все без малого сорок лет начиная с1241 г.

Вероятно, такая свобода действий была предоставлена кипчакам потому, что они были нужны венгерским королям. И действительно, короли династии Арпадов (правила до 1301 г.) неоднократно использовали кипчакских наемников, в том числе и против соседних немецких государств. Так, в 1246 г. венгры победили австрийского герцога Фридриха Воинственного и заняли Штирию. Лишь в 1252 г. они были изгнаны оттуда чешским королем Оттокаром II (Чехия тогда также входила в состав Священной Римской империи германской нации и сама была сильно германизирована). В 1290 г. король Ласло IV погиб. По официальной версии, он был «убит своими же куманами» (кипчаками), на которых опирался и вместе с которыми «хозяйничал в стране…». Его преемник Эндре III, последний из династии Арпадов, правил с 1290 по 1301 гг., при этом «постоянно вел войну с Альбрехтом Австрийским …»²⁵ – вероятно, тоже опираясь на кипчаков.

Упоминается в эпосе «Манас» и Египет (Мысыр),²⁶ что тоже неудивительно, если учесть, что с 1260 по 1811 гг. Египтом правили мамелюки. Сформированная из купленных рабов гвардия, которая однажды, почувствовав свою силу, свергла власть своих покупателей и установила собственную. Так вот, большинство мамелюков составляли как раз кипчаки.

Очень многочисленны упоминания в эпосе «Манас» о переднеазиатских реалиях, а также Индии – «Исфахан и Индустан».[ii] Например, говорится о стране Багдад, Бадахшан и Балык (Балх в Афганистане), просто об Афганистане («Ооган»), о том, что «в пустыне народ арабов есть … из пяти племен»,²⁸ что «в низинах живут тарса (христиане-несториане), Поближе персы живут, сбоку от них калча» (таджики гальча), а также «джёёты» – бухарские евреи.²⁹

Эти упоминания в особых комментариях не нуждаются, если учесть хотя бы то, что кипчаки были, например, весьма влиятельны в Средней Азии уже в начале XIII в., при дворе последнего хорезмшаха Мухаммеда (1200-1220). Достаточно вспомнить, что, по свидетельству Махмуда ан-Насави, Туркан-хатун, мать хорезмшаха Мухаммеда происходила из племени байавут, являвшегося одним из колен «Йемеков» (последних можно отождествить как и «Ими», так и с «Имаками»); в другом месте прямо говорится о кимакской принадлежности Туркан-хатун и ее многочисленной родни и соплеменников.³⁰ В.В.Бартольд сопоставляет эти сведения с сообщением Джувейни о происхождении Туркан-хатун из канглов, после чего через иемеков отождествляет канглов с кипчаками.³¹

Так вот, хорезмшахи, помимо Средней Азии, завоевали весь Иран и Афганистан, предпринимали походы на Месопотамию, а с Индией их империя граничила на протяжении почти всего течения р. Инд. С этой точки зрения нет ничего удивительного и в обещании Джакыпа в случае рождения сына принести в жертву «слона»³² – эти животные были хорошо известны при дворе хорезмшахов.

Однако еще до этого, опираясь на кипчакское войско, Мухаммед освободил от «неверных» киданей («кытаев») зависевшие от них земли Мавераннахра и Семиречья, которыми они владели с 1141 г. Не это ли событие отражено в описании в эпосе победы Кошоя над «кытаем» Джолоем, одержанной во время поминок по Кокетею на Иссык-Куле? Хан «кытаев» говорит: «Устроили они поминки на весь мир, Чувствуя как бы независимыми себя».³³ При этом Джолоя поддерживают не только «калмаки» и «кытаи», но и «джууты» (бухарские евреи) и «тарса» (несториане).³⁴ И действительно, среди киданей, разбивших мусульман в1141 г. и поставивших ряд исламских земель в зависимость от себя, было немало несториан и есть сведения, что именно события1141 г. породили на Западе легенду о восточном христианском царстве пресвитера Иоанна.

А теперь перейдем к упоминанию в эпосе китайских реалий, таких, как «Бейджин» или «страна Манджу». Под «Бейджином», согласно объяснениям комментаторов «Манаса», подразумевается столица киданей («кытаев») Бешбалык в Синьцзяне,³⁵ однако сходство названия Бейджина с Пекином (кит. «Бэйцзин»)  наводит на совсем другие размышления, т.е. о переселении кипчаков – предков кыргызов – в направлении Китая.

В XIII веке кипчакские племена – предки кыргызов – переселились из Илийско-Иртышского междуречья в Северо-западную Монголию, «к хану Хубилаю». В правление последнего официальная летопись китайско-монгольской империи «Юань-ши» фиксирует проживание кыргызов в этих местах, в частности, 75-100 тыс. чел.  проживали в районе Каракорума. Кстати, эпос «Манас» называет Каракорум в качестве границы манасовых владений: «Если спросишь, где край его земель – это степь Кара-Курум».³⁶

Более того, в 1293 г. Хубилай расселил некоторое число кыргызов во владениях казненного им Наяна в Монголии (по другим данным, имеется в виду местность Наянь в Северной Маньчжурии около р. Амур).³⁷ В том же году кыргызы были отправлены Хубилаем в качестве поселенцев в Хэсыхэ, а в 1295 г. – в китайскую провинцию Шаньдун.³⁸ В эпосе «Манас» неоднократно упоминаются «киргизы из страны Манджу», а про Усёна по прозвищу Кёзкаман говорится: «Угнанный к кытаям, познал «счастье» он … в манджурских степях, по другую сторону Тибета.³⁹

Лишь много позже, в XIV–XV вв., киргизские племена вернулись из Монголии, Маньчжурии  и северных и северо-восточных районов Китая в Илийско-Иртышское междуречье.⁴⁰ В эпосе отец Манаса Джакып берет в качестве второй жены Бакдёёлёт, внучку Бёёна «из народа Манджурии»;⁴¹ географической реалией является местность Бэйань в северной Маньчжурии, около Амура. Позже, после перекочевки на Тянь-Шань, один из оппонентов Манаса спрашивает: «На Ургуне (Орхоне – Г.С.), Дарбе и Амуре, если б спокойно жили там, нагрянул бы Эсен-хан?»⁴² Об Эсен-Хане речь пойдет чуть ниже.

Имеются и другие достаточно достоверные подтверждения проживания больших масс кипчаков в областях, населенных монголами и пограничных с Китаем и Маньчжурией. В частности, есть указания на наличие многочисленных кипчакских племен к востоку от Алтая и Саян. Так, по тибетским источникам, в эпоху правления Хубилай-хана в Туве жил народ Кинча, т.е. кипчаки. Это был народ… голубоглазый и рыжеволосый.⁴³ И действительно, среди кипчаков того времени преобладал европеоидный антропологический тип. В эпосе «Манас» упоминается «джайлоо Саянг», которое комментаторы сравнивают с Саянами.⁴⁴

Археологически доказано для этого времени проживание многочисленных групп кипчаков и в Забайкалье.⁴⁵ О больших массах кыргызских кочевников в районе Каракорума уже говорилось, кроме того, кочевники-тюрки жили и севернее этого города, а в домонгольскую эпоху,– как пишет К.И. Петров, – ссылаясь на Джувейни, Плано Карпини и Рубрука, эти тюрки проживали «за Селенгой».⁴⁶

В 1286 г. была создана кипчакская гвардия при дворе юаньского императора в Пекине; кипчаки достаточно активно поставляли руководящие кадры вплоть до высших сановников ко двору императоров Китая из монгольской династии.[iii] Так, в 1328-1332 г. некто Чункур, кипчак, становится самым влиятельным вельможей при юаньском дворе.⁴⁸

Комментаторы эпоса говорят о том, что «кытаями» кыргызы называли любых противников, приходивших с востока, где находится Китай.⁴⁹ Однако имеется минимум два эпизода, подтверждающие, что речь идет именно о китайцах: «Кытаи-сун куда же разбрелись?»⁵⁰ Сун – китайская империя, полностью завоеванная Чингизидами к 1279 г., причем последним городом, продолжавшим сопротивление, был Кантон – нынешний Гуанчжоу, который в «Манасе» также не забыт: «В Чин-Мачине неверные все. Есть плохой город Кентун».⁵¹

В эпосе упоминается и некая «Страна Джапан». Комментаторы эпоса утверждают, что это слово означает просто «пустыня»,⁵² однако уж очень сходно название с «Японией», тем более что далее говорится: «Есть остров (выделено мною – Г.С.) Сыймун – это их земля».⁵³ И действительно, кипчаки и канглы участвовали в походах хана Хубилая на Японию в 1274 и 1281 гг.⁵⁴

Лишь позднее, в XIV-XV вв., уже после крушения (1368 г.) Юаньской империи в Китае, эти племена постепенно вернулись в Или-Иртышское междуречье, а оттуда на Тянь-Шань. «Не вынеся Бейджина нажим, Оказывается, пришли … На мою землю – просторную Фергану» – говорит о Манасе и его соплеменниках кытай Алооке.⁵⁵ Но еще и в 1400-1425 гг. кыргызы сохраняют гегемонию на Алтае, в том числе и над ойратами.⁵⁶ Лишь в 1451-1452 гг. кыргызы потерпели страшное поражение от ойратов Эсен-хана ойратского около Турфана, после чего отступили на Тянь-Шань.⁵⁷ Согласно эпосу, Эсен-хан потеснил кыргызов «с Лопа» (озеро Лобнор в Синьцзяне).⁵⁸

«Видно, от Эсен-хана он убежал», – говорит о Манасе все тот же Алооке, причем комментаторы эпоса представляют Эсен-хана главным правителем «кытаев» со ссылкой на архив ИЯЛ НАН Кыргызской Республики.⁵⁹ Эпос называет Эсен-хана «падишахом в Бейджине».⁶⁰ В действительности Эсен-хан в1449 г., незадолго до победы над кыргызами, одержал крупную победу над китайцами и даже взял в плен императора, что вообще случалось крайне редко.

Вероятно, в указанное время в состав кыргызов инкорпорировалось и племя «найман», которое принято считать монгольским, но есть основание думать, что оно было тюркским, более того, кимако-кипчакским. Вот что интересно: упоминание этнонима «найман» начинается тогда, когда прекращается употребление этнонима «кимак». Первые сведения о найманах в местах обитания кимаков датируются второй половиной XII в., когда они занимают Хангайское нагорье от Орхона до Иртыша, «большой Алтай, Каракорум,… горы Элуй-Сирак и Кор-Ирдыш, р. Иртыш, горы, лежащие между той рекой и областью кыргызов… до границ пустыни, соприкасающейся со страной уйгуров».⁶¹ Но нигде не говорится о том, что найманы пришли в эти места недавно (более того, упоминается, что они проживают тут с IX в.) и потом, переселение такого масштаба не могло остаться незамеченным. Это позволяет К.И. Петрову отчасти отождествить кимаков с найманами.⁶² В другом месте Петров сообщает о том, что одна из групп уйгуров – «секиз-огузы» («восемь огузов») – постепенно, по мере переселения уйгур с Орхона на Тянь-Шань в XI-XII вв., сменила название на «найман» («восемь» по-монгольски).⁶³ Скорее всего, это говорит о том, что какая-то часть тюркских кочевников в указанное время омонголилась, что и сам Петров далее подтверждает.⁶⁴

В эпосе «Манас» тоже упоминается о найманах как о явно родственном кыргызам племени, впоследствии включенном в состав чуждого, монголоязычного народа. Когда это произошло – не после ли поражения от Эсен-хана? Достоверно  вхождение найманов в состав монгольского народа – ойратов зафиксировано лишь сто лет спустя – в 1560-х гг.⁶⁵ В указанное время и несколько позднее джунгаро-ойраты становятся злейшими врагами кыргызов; при этом в кыргызском фольклоре джунгаро-ойраты («калмаки») часто смешиваются с другими врагами кыргызов – киданями («кытаи»), хотя периоды вражды кыргызов с этими двумя народами разделяет не менее пяти веков. Так вот, Манас говорит: «Пусть имя забудут мое, если Нааман, оставленный мне отцом, в шестимесячный срок не верну».⁶⁶ В свою очередь, девица-богатырь враждебных кыргызам «кытаев» Сайкал также упоминает «души из Наамана» в качестве врагов.⁶⁷ Понятна ненависть позднейших кыргызов к отнявшим «нааман» «калмакам» или «кытаям», описанная в «Манасе».

Трудно сказать, к какому времени относится упоминание в эпосе названия «Дангыт» («тангут»)⁶⁸ – с тангутами кыргызы долго жили в соседстве в XIII в.,⁶⁹ но не позднее 1372 г., когда Тангутское царство было уничтожено китайцами. Интересно упоминание о морском побережье, на котором «дангытов земля»⁷⁰, – возможно, речь идет об озере Кукунор.

Наконец, теперь речь пойдет об упоминании в эпосе «Манас» представителей народов Крайнего Севера. Начнем с «эштека», который упоминается как в качестве этнонима («из эштеков Джамгырчы»),⁷¹ так и в качестве имени собственного («от ногоев храбрый старик Эштек»; «Эштека сын Джамгырчы»).⁷² В одном из рукописных вариантов эпоса, упоминаемом его комментаторами и хранящемся в фондах ИЯЛ НАН Кыргызской Республики, говорится даже, что Эштек – дед самого Манаса.⁷³ «Эштек», как известно, – тюркское наименование финно-угорского населения Сибири – хантов и манси (русскими это название было позднее переделано в «остяк»). Комментаторы эпоса говорят о том, что этноним известен среди западносибирских татар,⁷⁴ и в одном месте в эпосе Эштек тоже называется «храбрецом из татар».⁷⁵  Действительно, в состав последних инкорпорировалось много отюреченных финно-угорских племен. В эпосе правитель эштеков говорит: «Что за обычай у них (у кыргызов – Г.С.) … Склонившись над умершими, плачут, причитают все киргизы до одного»,⁷⁶ т.е. по крайней мере из этого отрывка видно, что на тот момент эштеки себя кыргызами не считали.

Так вот, кипчаки начиная с XI в., заняли пространства Западной Сибири между Обью и Иртышом, войдя в контакт с финно-уграми, обитавшими в то время гораздо южнее, чем теперь. Кипчаки занимали и тоболо-ишимские степи нынешней Омской и Тюменской областей,⁷⁷ и территорию нынешней Кемеровской области,⁷⁸ и район нынешнего Томска (Басандайка).⁷⁹ Племена сросткинской культуры – смесь кимако-кипчаков с аборигенным самодийским населением с преобладанием кипчаков⁸⁰ – на севере доходили до р. Чулым в Томской области.⁸¹ Одним словом, поле для этногенетических контактов кипчаков с финно-уграми было достаточно обширным.

Еще интереснее упоминание в «Манасе» прозрачной кожи как признака необыкновенной красоты. Так, у упоминавшейся выше Сайкал, «Когда она глотала кумыс, Просвечивал он сквозь горло ее.⁸²  У другой красавицы, дочери Шоорука Акылай, «Когда глотает, сквозь горло ее Видны еда и черный изюм.⁸³

Имеется подобный сюжет и в широко известной кыргызской легенде о Матери-Оленихе. Девушка — олениха, взятая в жены героем легенды, просит мужа не смотреть на нее, когда она моет голову. Однажды он нарушает запрет и видит, что у жены кожа стала прозрачной и сквозь нее видны все внутренности.⁸⁴  При этом девушка-олениха относится к «какому-то северному народу» (полевые материалы автора1990 г.).

У обских угров – «эштеков» – мы также встречаем легенды, в которых прозрачность кожи считается признаком красоты не только для женщин, но и для мужчин, хотя для последних это одновременно признак физической слабости.⁸⁵ Это весьма интересно в свете того, что говорилось об участии финно-угорских компонентов в этногенезе кыргызского народа,⁸⁶ хотя упомянутая Сайкал слабостью отнюдь не отличалась и была настоящей амазонкой, рискнувшей сразиться с самим Манасом.

Но вот перед нами сказка азиатских (чукотских) эскимосов. Герой ее «в одну ярангу вошел – такую красавицу увидел! Чистая вся да прозрачная. Сквозь светлую кожу весь скелет и внутренности видно…».⁸⁷ Между тем, имеются многочисленные следы пребывания палеоазиатов на Обском Севере, в местах нынешнего проживания финно-угров. Об этом говорит, например, сходство землянок усть-полуйской культуры с эскимосскими, оленьих уздечек местного населения – с чукотскими, наличие в местных самодийских языках ряда слов восточно-палеоазиатского происхождения (названия животных, меховых вещей).⁸⁸ Однако нет свидетельств о контактах палеоазиатов с кипчаками в Западной Сибири.

Зато такие свидетельства имеются в Сибири Восточной. Есть немало данных о том, что основу якутского этноса также составили переселившиеся в бассейн р. Лены кипчакские племена. Достаточно сказать, что, например, крупнейшее якутское племя Ханалас Г.В. Ксенофонтов ассоциирует с кипчакским племенем канглы.⁸⁹ Названия некоторых якутских племен сопоставимы с названиями племен древних кипчаков домонгольской эпохи: например, дьохсобон – с токсоба, элтэк – с елтук и т.д. Только если у кипчаков Великой Степи после завоеваний Чингизидов произошло «раскашивание» – включение кипчаков в новые, пришедшие с завоевателями племена,⁹⁰ то у якутов древние кипчакские названия сохранились.

Вообще, тема кипчакского происхождения якутов стала в последние годы одной из самых популярных среди местных этнографов, поэтому подробно я на ней останавливаться не буду. При этом к моменту переселения основного компонента нынешних якутов, по некоторым сведениям, на Лене уже имелся в том числе и кипчакский субстрат. Сами якуты рассказывали, что до них на Лене жил кочевой скотоводческий народ «кыргыс», а также (в других вариантах своих исторических преданий) и о том, что их предок – киргиз (выделено мною – Г.С.) Сарыбай и жена его – пришли в Якутию со своей родины, расположенной в 3.000 км южнее Иркутска.⁹¹ По другим легендам, прародителем якутов был Эллэй – выходец из племени опять же кыргызского хана Харабая (Сарабая).⁹²

Косвенная информация о кипчакском происхождении якутов и о связи их с предками кыргызов содержится и в эпосе, где упоминаются «прибывшие из Хангая» (ср. канглы – хангалас) «шиберцы, что вдоль Ангира живут».⁹³ Ангир сразу же вызывает ассоциации с Ангарой, в верховьях которой жили предки якутов; при этом на Ангаре зафиксирован топоним Шивер (шиверская археологическая культура), а в Якутии – населенный пункт Зашиверск.

Между тем, имеется немало сведений о пребывании палеоазиатов на территориях много западнее и южнее мест их нынешнего проживания. Например, такие предания широко распространены у проживающих в Якутии эвенков, у которых палеоазиаты называются «чангиты» или «чулюгды»;  сами северные якуты – называют их «чучуна».⁹⁴

Но легенда о таинственных людях (или духах) чучуна распространена не только у северных, а у всех якутов. Если отбросить все явно нереальные подробности, сообщаемые легендой, – например, о том, что чучуна «обросли шерстью» (впрочем, это может относиться к чрезмерно лохматой меховой одежде) и не имели членораздельной речи – то вот что останется: «У чучуна голова как бы срослась с туловищем, шеи не было. Челюстей у них не было и жевать они не умели. Когда ели, пищу проталкивали плечами, поднимая их и опуская и тем самым сокращая грудную клетку». И.С. Гурвич сравнивает эти сведения с сообщениями русской летописи XI в. о какой-то «самояди» (сихиртя?), у которой голова тоже будто бы срослась с туловищем, а рот был на животе.⁹⁵ Очевидно, что так казалось со стороны тем, кто впервые увидел глухую одежду палеоазиатов с капюшоном. На Нижней Лене якуты представляли чучунов как какое-то племя, крайне агрессивное и враждебное им, причем жили чучуны опять же в землянках.⁹⁶

Орнамент палеоазиатского образца распространен сейчас на запад до р. Лены, а на юг – до широты Якутска, а ранее он был распространен на запад до Енисея при примерно той же южной границе.⁹⁷ Есть еще и сведения о пребывании палеоазиатов на землях нынешнего проживания ненцев,⁹⁸ нганасан, которые вообще есть ассимилированные самодийцами палеоазиаты,⁹⁹ финно-угров (об этом уже говорилось) и т.д. Но и сказанного, на наш взгляд, достаточно, чтобы понять: у кипчаков была возможность контактировать с палеоазиатами на территории нынешней Якутии.

Впрочем, возможно, контакты проходили и намного южнее. В эпосе «Манас» тоже идет речь о врагах кыргызов. Так, отец Акылай Шоорук – правитель враждебного кыргызам племени Маймун,¹⁰⁰ которое упоминается проживающим на южных склонах Алтая.¹⁰¹ В другом месте говорится: «Кенджут – подвластная Шооруку земля».¹⁰² Но ведь Кем-Кемджиут – это одно из исторических названий верховьев Енисея и там зафиксировано проживание в древности и раннем средневековье некоторых палеоазиатских этнических групп.

Очевидно, что эпос «Манас» начал формироваться в X-XI вв., когда предки кыргызов «еще не выделились полностью из общего массива кипчакских племен, населявших огромные территории от Венгрии до Алтая и от Средней Азии до Сибири»¹⁰³ и что, следовательно, официально принятая в Кыргызстане оценка возраста эпоса в 1000 лет (тысячелетие, напомню, отмечалось в1995 г.) недалека от истины.

В то же время нигде не упоминается ничего, связанного с пребыванием древних кыргызов на Енисее. Самая северная географическая реалия, упоминаемая на енисейском направлении – хребет Таскыл, где «Степь … переполнили колышущиеся войска»;¹⁰⁴ в комментариях указывается, что топоним Таскыл распространен не только на Алтае и в Саянах, но и в Кузнецком Алатау.¹⁰⁵ Таким образом, существовавшее с III в. до н.э. древнее кыргызское енисейское государство, основу которого составляли, вероятно, предки нынешних хакасов и которое в период своего великодержавия (IX-X вв.) передало этноним «кыргыз» группе других тюркских, преимущественно кипчакских племен, осталось «за кадром» эпоса.

В целом мы видим, что практически все упоминаемые в эпосе «Манас» этнические и географические реалии так или иначе связаны с ареалом расселения кипчакских племен или их военных походов в период между XI и XV вв. – от восточных границ Германии до Пекина и Шаньдуна и даже до Японии, от Ирана и Индии до Западной Сибири и от долины Нила до долины Лены, что позволяет сделать вывод о том, что кипчаки составили не только основу кыргызского народа, но и что их эпические предания легли в основу эпоса «Манас».

Наконец, заслуживает внимания следующий эпизод: разбив в начале своей карьеры «мангулов», Манас смотрит на них тем не менее не как на врагов, а как на потенциальных союзников в дальнейшей борьбе с Эсен-ханом.¹⁰⁶ В свете этого заслуживает внимания теория П.Рыкина о том, что «монгол» в Средние века обозначал не этноним, а политоним, степных подданных империи Чингизидов.¹⁰⁷ В кочевых державах это бывало нередко, в том числе и с самими кыргызами, когда название енисейского народа перешло на покоренных им обитателей Южного Алтая.

В свете этого возможна и постановка вопроса о пересмотре взгляда на основной государствообразующий этнос империи Чингизидов, особенно с учетом того, что переселение монголов в Халху из Маньчжурии произошло только в IX-XI вв., причем они сильно перемешались с проживавшими там тюркскими племенами, и что, следовательно, в жилах Чингис-хана текла не только монгольская, но и тюркская кровь.¹⁰⁸ Между тем, согласно эпосу, Манас, как и Чингис-хан, появился на свет с зажатой в кулаке каплей крови – «Полную горсть крови зажав в каждой руке, выпал он».¹⁰⁹

ПРИМЕЧАНИЯ: