О «Скифской этике и духе коммунизма» — предразмышление

Метки: Виктор Рябов, новые скифы, протестантская этика, скифы, советская психология, этика, этнопсихология

— Что такое

Хорошо,

И что такое

Плохо?

В.Маяковский

Недавно в Центре Льва Гумилева Павел Зарифуллин и Илья Бражников провели лекцию-семинар под названием «Новы Скифы: идеология, политика, мобилизация». Семинар получился весьма плодотворным и в его ходе были обсуждены многие вопросы посвященные современной российской действительности, её истории и перспективам развития. Но в тексте нижележащего эссе автор этих строк хотел бы коснуться темы, которая и прямо и косвенно касается: и прошедшего семинара, и семинаров последующих – а в том, что они состоятся сомневаться не приходится, т.к. Павел Зарифуллин высказал твердое намерение провести еще ряд подобных лекций-семинаров, основная цель которых – обсуждение и представление широкой публике идеологии Новых Скифов. Тема которой хотел бы коснуться автор – этика, а точнее «предразмышление о скифской этике», т.е. начало долгого и ответственного процесса размышления о самой «скифской» этике, о «скифской» идеологии вытекающей из этой самой этики (и соответственно «втекающей» в неё).

Естественно, что в рамках одной статьи невозможно раскрыть всё многообразие этических представлений всех времен и народов, да и цель такая не ставится, поэтому в последующих тезисах автор попытается просто поразмыслить об «этосе» как таковом и подойти к тому, в чем же все-таки заключается «скифская» этика и причем тут дух коммунизма. Итак!

1.Для чего  человек что-либо делает? Т.е. не просто механически, но делает в том смысле, что у него есть желание что-то делать.

Вот, к примеру, для чего автор этих строк читает Макса Вебера, а именно его труд «Протестантская этика и дух капитализма»? Если он это делает, значит у него есть к этому необходимость, но чем она продиктована: личным желанием или чем-т сверху, неким приказом, обязанностью или повелением?

Но разделять вопрос о действии таким образом несправедливо, ведь даже если действие продиктовано не личным желанием субъекта, а выполняется в силу неких отданных распоряжений или каких-либо обязанностей, то уже само выполнение действия подразумевает то, что действующий субъект дал свое согласие на выполнение, вложив в это действие тем самым и свое желание.

2.Таким образом любое действие, если рассматривать его целостно, включает в себя, в той или иной степени, желание действующего субъекта «сделать это».

Но с другой стороны сводить всякое действие только лишь к произволу или только лишь к внешнему воздействию – весьма грубая ошибка, которая кстати и лежала в основе практически всех философских споров со времен декартовского дуализма, превращающего «всякую психологию» в идеалистический или материалистический механицизм; и следовательно ставящего человека в положение где у него есть либо свобода выбора, либо же – полная подчиненность и детерминированность внешними силами.

3.Но уже в самом декартовском прозрении «Cogito ergo sum» скрыто зерно из которого и следует выращивать дерево знания о действиях, ведь если «я мыслю и следовательно я существую», то тем самым я помышляю и о себе, и о своем мыслительном процессе как о действии, которое можно проанализировать. Вот она основа единства сознания и действия! Сознание проявляет себя в деятельности, рефлексируя окружающую реальность и воздействую на неё; недаром действие и действительность слова одного корня – т.к. действительность это поле действия субъекта.

4.Любое действие, любой акт, тем или иным образом соотносится с окружающим миром, с действительностью и, следовательно, оказывает определенное воздействие. При этом между действительностью и субъектом посредством действия образуется определенная взаимосвязь, определяемая характером действия, окружающей средой, т.е. любое действие выражается не просто в воздействии субъекта на действительность, но между ними существует взаимообусловленное взаимодействие.

5.Отличительная черта человека при этом – осознанное воздействие, т.е. осознание своей деятельности.

Человеческая деятельность, по словам «гуру» советской психологии С.Л. Рубинштейна, это «действие как такой сознательный целеполагающий акт (который – прим.авт.) выражает основное специфическое отношение человека к миру: в нем человек часть мира – выступает как сила, сознательно изменяющая и преобразующая мир». Из этих слов следует, что в осознанной человеческой деятельности выражается отношение человека, как и личности, так и общества, к миру. Но отношение к миру, особенно нанесенное на какую-либо «шкалу ценностей» так или иначе, будет подразумевать в себе «хорошо» или «плохо», а значит, в этом отношении будет присутствовать этика, и следовательно в любом действии присутствует этика как таковая, как неотъемлемая часть, как то, чем это человеческое осознанное действие было продиктовано.

6.Слово «этика» происходит от древнегреческого ethos, что в переводе означает «привычка», «обычай», «характер», и если в деятельности человека или общества проявляется то или иное отношение к миру (а оно не может не проявляться, т.к. человеческая деятельность не может быть безотносительной), то эта деятельность определяется этим отношением, каким-либо мировоззрением, какой-либо идеологией, соответствующей уровню развития личности (при этом развитие происходит опять же в процессе деятельности) или уровню развития общества, взятого в конкретных исторических условиях, в конкретном историческом окружении. Этика всегда, следовательно, будет определятся знанием об окружающем мире, т.е. осознанием «истины», и следовательно, т.к. меняются знания, меняется мир, будет меняться и сам этика, но при этом в этике всегда будет присутствовать нечто неизменное (хотя тоже и меняющееся, но остающееся всегда самим собой, что-то, что нельзя однозначно нанести на «шкалу ценностей») – человеческая природа. А в вопросе о том, что такое  «человеческая природа» однозначного ответа нет, и нет в первую очередь потому, что человек не может жить не развиваясь и оставаться при этом человеком. В этом парадоксальном и абсурдном суждении, в противоречиях рождаемых этим положением как раз-таки и скрывается самое интересное, от чего и следует отталкиваться, говоря об этике.

7.И если человеческая природа заключается в постоянном саморазвитии, сама по себе является процессом, а не состоянием, то в ней постоянно происходит отрицание одного и становление другого (опять же все это происходит в конкретных условиях, без которых никакого развития происходить не может), т.е. происходит постоянное движение, проявляемое в осмыслении бытия, в котором что-то выделяется как некая точка отсчета от которой все отталкивается и которая при этом является эталоном деятельности, эталоном действия, эталоном действительности, и вообще занимает главное место в иерархии ценности – такую точку отчета, такой эталон бытия, т.к. он является мерилом всего и вся, существуя при этом только абстрактно, следует называть идеалом.

Л.Н. Гумилев сравнивал идеал с отдаленным прогнозом, а деятельность и жизнь человека со стремлением и служением этому идеалу, где главным критерием была жертвенность, т.е. готовность даже погибнуть во имя победы сил воплощающих этот идеал.

8.Тогда, если исходить из этого положения об идеале, то этика будет «способом» через который происходит служение идеалу, а вершиной этического будет являться готовность принести себя в жертву ради воплощения этого идеала. И здесь происходит явное пересечение с экзистенциализмом, с его положениями о жертвенности, о человеческом выборе жизни и смерти, а самое главное – о «пограничных состояниях» в которых и происходит осознание и принятие того или иного выбора. Эти «пограничные состояния» являются своего рода «эсхатологическими временами» как для личности (если речь идет о личностных переживаниях), так и для общества (если речь идет о глобальных общественных потрясениях, о войнах, кризисах и т.д.). И именно в эти времена, когда нет ясных ориентиров «для чего жить», когда «теряется» идеал, в силу того, что «свято место пусто не бывает»[1] необходимо и должно появиться новому идеалу, новым смыслам, «новому Богу», но при этом главная опасность заключается в том, что «новые боги» могут оказаться «богами лживыми», т.е. новый идеал не будет соответствовать объективной реальности, т.е. действительности, и вся деятельность, вся пассионарность и вся этика будут направленны в пустоту, что можно выразить словами из трагедии Шекспира «Макбет»:

Ты мог бы о короне возмечтать

Но духи зла, готовя нашу гибель,

Сперва подобьем правды манят нас,

Чтоб уничтожить тяжестью последствий.

В силу этого необходимо сказать, что истинно «этической» деятельностью является только та деятельность, которая соответствует объективной реальности, знаниям о ней, не даром «горькая правда лучше, чем сладкая ложь».

9.Таким образом, деятельность, направленная на достижение правды, обуславливаемая чувством правды и справедливости, ведомая желанием познать истину, деятельность, направленная на осознание реальности, объективной действительности и на то, что бы дать правду людям – именно в этой деятельности следует усматривать позитивное этическое начало, т.е. «хорошо», но при этом здесь невозможно обойтись без такого противоречивого понятия как «любовь», только посредством которой и через которую и происходит стремление к правде, и только в которой возможна высочайшая жертвенность.

Следовательно, высочайшим этическим «представлением», высочайшей правдой и идеалом, который может позволить себе человек, как смысл жизни и чем ему необходимо руководствоваться в деятельности является – любовь – которая, как птица Феникс, сама в этой деятельности сгорает и рождается, рождая саму себя через стремление к истине и двигающая это стремление…

 

Итак, закончив в такой метафизической форме изложение тезисов, в которых автор излагает свое видение проблемы «этического», и, предоставив их на суд читателям, необходимо перейти к тому, как собственно такое понимание этического соотносится со «скифством» и духом коммунизма.

Но так как этот вопрос требует отдельной и весьма объемной работы, то здесь необходимо ограничится лишь несколькими общими тезисами:

1.Новые Скифы – наследники идей круга поэтов, писателей и художников Серебряного Века, времени Великой Русской Революции, в чьих произведениях нашли свое воплощение идеи о социализме, о рождении Нового Мира, о сломе старого буржуазного мира, и которые были затем изданы в двух альманахах называвшихся «Скифы».

2.Основной идей «скифства» является мессианская идея русской революции, т.е. в русской революции 1917 г., в народной антибуржуазности, они видели «Революцию Любви».

3.По словам Павла Зариффулина, «скифы приходят в эсхатологические времена», т.е. во времена ломки старых систем ценностей и рождения новых, «скифы» как бы рождаются самой историей, после чего «скифы», разрушив старое и породив новое, уходят, засыпают.

4. «Скифство» является глубинным архетипическим ядром русской цивилизации, евразийского суперэтноса и его проявления можно проследить во всех крупных этнических группах Евразии.

5.Движущей силой «скифства» является воплощенная пассионарность, готовность к жертвенности ради достижения идеала правды.

Итак, несмотря на то, что вопрос об «скифской этике» требует подробного и детального изучения, можно с уверенностью говорить о том, что «скифская этика» в своих главных моментах противоположна «протестантской этике», с её положениями о «предопределенности» посмертного бытия, невозможности «построения Царствия Божьего на Земле», об «избранности» людей еще до их рождения и т.д.

Заканчивая статью, необходимо отметить, что символом семинара стало прохождение планеты Венеры по солнечному диску. Венера, как известно, богиня любви, красоты и плодородия, символ женского начала, и такое ее прохождение через солнечный диск знаменует собой пробуждение женской энергии, которая и будет, по словам Ильи Бражникова, главной действующей силой в грядущих переменах. Также примечательно, что по одной из версий, славяне называли данную планету Денница – именем, которое в Библии служит одним из обозначений Люцифера, т.е. Ангела Света, «Светоносца», а ведь как известно «ученье – свет, а не ученье – тьма», и именно Люцифер соблазнил Еву – первую женщину – на то, что бы отведать плод с древа познания, что, по словам Фромма, явилось первым шагом человечества к «освобождению». И если представить себе революцию как слом неких устоявшихся, вошедших в привычку и ставших практически инстинктивными, автоматическими, норм поведения, то указанное сравнение Фромма можно соотнести с фактическим наблюдением психологов, утверждающее, согласно словам С.Л. Рубинштейна: «Развитие интеллекта, как мы видим, невозможно, без того, что бы не был сломлен первичный автоматизм» — таким образом, в этом мистическом совпадении науки и мифологии, явившемся символом семинара, заключен и символ главного положения «скифской» этики: познание во имя развития, развитие во имя любви, любовь во имя познания!

Виктор Рябов