Роль женщины кыргызки в кочевом обществе

Кыргызы издревле кочевали на ключевом участке Великого Шелкового Пути – в горах Тянь-Шаня. Влияние разных культур, встречавшихся на этом перекрестке цивилизаций, не прошло даром: непростой, порой противоречивый характер этноса давно привлекает внимание исследователей.  Но если мужской архетип номада Туркестана достаточно изучен, образ кыргызской женщины еще таит немало загадок…    

         Чтобы лучше понять тайну ее души, недостаточно рассматривать кыргызов лишь как часть мусульманской цивилизации. Тем более что предки представителей титульной нации Кыргызстана приняли ислам сравнительно недавно. Причем, различные кыргызские племена подвергались исламизации неравномерно. Даже во времена кокандской колонизации в XIX в. в народной среде были достаточно распространены доисламские верования. Воздавая должное Аллаху, кыргызы на всякий случай  возносили молитвы древним божествам Неба и Земли – Хан-Тенгри, Умай Эне. Этот известный феномен наложил свой отпечаток и на архетип кыргызки.

Для начала разберемся, какая роль была уготована хранительнице домашнего очага народными традициями. Во всяком случае, роль далеко не главенствующая. Порой женщины хотя и обладали достаточным влиянием в обществе, но в большинстве случаев жена была просто безропотной домохозяйкой и своего рода вещью, объектом удовлетворения плотских потребностей.

Унижению человеческого достоинства женщины немало способствовало и закрепленное исламским законодательством многоженство. Как известно, правоверному не возбраняется иметь до четырех жен. Это правило соблюдалось не строго: влиятельные и состоятельные мужья среди кыргызов не считали зазорным содержать пять и более жен. Полигамия усугубляла проблему имущественного неравенства. Например, невестка, взятая из знатного рода обычно становилась деспотичной госпожой в доме, от чего нередко страдали менее удачливые в этом отношении сироты и беднячки. Последних зачастую ждало полное моральное и психологическое закабаление. Такая несчастная фактически была невольницей, обреченной на затворничество.

Физические наказания, нередко и со смертельным исходом, как правило, не преследовались законом. Кыргызстанская  ученый-исследовательница К.А. Бектурганова, в своей книге «Роль и место женщины в истории Кыргызстана» приводит некоторые леденящие душу подробности столь бесчеловечного обращения: «В1905 г. тогузтороузский манап Такырбаш, ехавший со своими джигитами, увидел по дороге женщину, несущую воду. Она приглянулась ему и манап приказал джигитам забрать ее. Так эта кыргызка стала пятой женой манапа. Однажды на лицо манапа села муха. Молодая жена, сгоняя муху, нечаянно задела рукой лицо мужа. Манап рассвирепел и в дикой ярости приказал своим джигитам разжечь костер и посадить виновницу на горящие угли. Но джигита сжалились над несчастной женщиной и дали ей возможность убежать. Когда манап узнал об этом, он приказал слугам найти ее и привести к нему. Вскоре она была доставлена на расправу. Не доверяя слугам, манап лично участвовал в убийстве молодой женщины. Посадив ее на горящие угли, он предал ее мучительной смерти».

В такой системе дискриминации наиболее открыто подвергались унижению невестки. Последние нередко были в абсолютном подчинении не только у мужа, но и у всех его родственников. Каждый шаг такой женщины строго регламентировался множеством неписаных правил, унижающих чувство собственного достоинства. Все это, без сомнения, воспитывало у молодой жены ощущение второсортности и униженности.

Как и во многих традиционных патриархальных сообществах прошлого, среди кыргызов-кочевников считалось священной способность женщины к деторождению. Но и эта светлая традиция, восходящая к эпохе зари человеческой цивилизации, подверглась побочному влиянию мусульманского права. В частности,  положение бесплодных женщин было особенно тяжелым – они подвергались постоянной и весьма изощренной дискриминации. Последняя обнаруживала факт вопиющего гендерного неравенства. Причем, брак рассматривался исключительно как выгодная сделка, вроде купли-продажи скота. Порой сватовство, либо сговор о калыме совершались даже в период, когда новорожденная еще лежала в колыбели. Казахский просветитель XIX столетия Чокан Валиханов сообщал об этом обычае, как традиции «отдавать своих дочерей в замужество в слишком юных летах и большею частью без согласия . Кыргызы сговаривали детей своих и в колыбели». В частности, кыргызскими традициями того времени было установлено, что возраст жениха и невесты при заключении брака не должен быть меньше 7 лет. Нередко можно было видеть такую картину, когда семилетняя девочка уже была замужем. Родители же, получившие калым, как правило, не считались с возрастом жениха. Сплошь и рядом были случаи, когда взрослая женщина становилась женой мальчика, а совсем еще юная девочка – супругой дряхлого старца, какой-нибудь, третьей или четвертой женой бая, манапа.

Притом, женщины-кыргызки во все времена были едва ли не основной рабочей силой в семье. Изнурительный физический труд не только подрывал силы женского организма, но и, как правило, отнимал все время, крайне суживая круг интересов, тормозил интеллектуальное развитие. Например, в хозяйстве кочевника жены-батрачки должны были доить коров, овец, коз (дойкой кобыл, как правило, занимались мужчины). В обязанности женщины входила также и обработка молочных продуктов, сбор хвороста, изготовления тезек (сухого топлива) из помета скота. Дважды в год производилась стрижка овец. Собранную шерсть сначала мыли, затем сушили, после чего распушивали, пряли и катали войлок, кошму. Эти материалы окрашивали красителями, которые изготавливали сами женщины, производя их из корней растений. Зимой, когда мужчина-кочевник занимался сложным и небезопасным занятием по выгону и защите скота, женщины тоже не сидели сложа руки: вышивали ковры (туш-кийизы), выделывали кошму, обшивали всех членов семьи. На хрупкие плечи женщин ложилась и работа, считавшаяся у многих народов традиционно мужской – например, ручная выделка кож, требующая немалой физической силы. Труд кыргызок был тяжким и малопроизводительным.

Ревнивому мужу предоставлялось право не допускать отлучек своих  жен из дома. Женщинам-мусульманкам запрещалось здороваться с мужчинами. Последние не должны были даже подавать ей руку, как презренному, нечистому существу. Но, что парадоксально, в семье бедняка кыргызки, как правило, были более свободны и меньше подвергались дискриминации.

Впрочем, было бы непростительной ошибкой считать, что жизнь кыргызок прошлого сплошь состояла из рутины и унижений. Одной из отдушин, дающих людям возможность возвыситься над бытом во все времена была и остается его неотъемлемая часть – мода. Как мы знаем, в патриархальном обществе культура одежды оставалась неизменной в течение достаточно длительного промежутка времени, что и дало феномен национального, традиционного костюма того или иного народа. У кыргызов есть свой женский костюм. Изучая его детали можно составить себе исчерпывающее представление о национальном характере народа. Изысканные и оригинальные детали платьев кыргызок многое могут рассказать об очаровании и даже величии свободолюбивых дочерей гор. Известно, даже в пору кокандской колонизации женщины-кыргызы редко носили закрывающее лицо покрывало, чадру.

Остановимся на некоторых из деталей женского гардероба и арсенала украшений (они хорошо видны на слайдах). Начнем с того, что по традиции, женский национальный костюм кыргызок включает три компонента: набедренную распашную юбку – бельдемчи, шапочку и тюрбан.

Бельдемчи представляет собой распашную юбку, пришитую к широкому поясу. В зависимости от назначения, она выполнялась из домотканого сукна или дорогих материалов. Если это была праздничная одежда, она украшалась вышивкой, а по подолу оторачивалась мехом. Бельдемчи носили поверх камзола – т.н. кемсал или платья. Обычно, богато украшенную бельдемчи женщина получала как приданное от матери после рождения первого ребенка.

Другой непременный атрибут замужней женщины – шапочка. Она плотно садилась на голову и закрывала волосы. Головной убор украшался вышивкой выполненной различными типами швов. Узоры орнамента делались разноцветными нитками, основными цветами рисунка были, красный, желтый, зелены и белый. Готовое изделие оторачивалось красной тесьмой. Поверх шапочки обязательно надевали «элечек» — тюрбан из белой материи. Первый раз женщине надевали тюрбан, отправляя в дом мужа, тем самым подчеркивая ее новый статус. В свадебном напутствии, молодой желали: «Пусть с твоей  головы никогда не упадет белый элечек» — это было пожелание долгой и счастливой семейной жизни.

Этот непременный атрибут национального костюма женщин, элечек, носили летом и зимой, без него было не принято выходить на улицу даже за водой. А незамужние девушки носили небольшие шапочки отороченные мехом с перьями на голове -тебетей. Так же в комплект женской одежды обязательно входило длинное и свободное платье — рубаха, безрукавка и приталенная халатообразная одежда – «камзур». Зимой женщины носили шубу – ичик и сапоги из красной юфты на высоком деревянном каблуке и со слегка загнутым носком. Обязательным атрибутом женского костюма были ювелирные украшения, которые выполняли функцию оберегов.

Но вернемся к трудностям быта. Еще в XIX веке мусульманкам категорически запрещалось заниматься искусством, играть на музыкальных инструментах. Считалось делом непозволительным и обучать женщину грамоте. Впрочем, непростые времена кокандского ига стали для кыргызов не только эпохой торжества деспотичных порядков, но и периодом приобщения кочевников к сокровищницам среднеазиатской, персидской, арабской культуры. Сейчас уже установлено, что в Коканде были в почете женщины-поэты, такие как Надира, Уваиси, Дилшот, Махзада, Бегим Муштар и другие. Их покровительницей при ханском дворе была Жаркынайым (Хоким айым).

В кыргызской истории интересную роль сыграла Жаркынайым – мудрая жена Шералы хана, мать последнего правителя узбекского Коканда – Худояр-хана.

Детство ее прошло в Таласской долине, что в центре Тянь-Шаня. Перебравшись в Коканд она даже внутри ханского дворца имела парадную кочевую юрту, где проводила большую часть своего времени. Ходила обычно в парадной кыргызской одежде, не пренебрегая  всеми обычаями своего народа. Поощряла женщин поэтесс, нередко устраивая их поэтические соревнования.  Она дружила и с другой уникальной женщиной – поэтессой Курманджан-даткой (поэтический псевдоним Зыйнат), вошедшей в историю как царица Алая. Кстати, в этом году в суверенном Кыргызстане на государственном уровне отмечается ее 200-летний юбилей.

Современники высоко ценили совершенство ее стихотворных  строк, которые ставили в один ряд с творчеством других поэтесс, современниц автора. Причем, родоправительница сочиняла не только на родном кыргызском языке, но и на фарси.

Совершенно не типичен для женщин того времени и  феномен Курманджан датки-политика. «Алайская царица» вела на равных дипломатические переговоры с государственными деятелями и послами многих стран. Самые сложные вопросы взаимных договоренностей решала удивительно приемлемо для обеих сторон. В совершенстве владела дипломатическим этикетом, обладала красноречием, блестящей логикой и обширными познаниями во всех областях политической и общественной жизни своей противоречивой и сложной эпохи.

Но настолько ли уникален случай правительницы Алая если рассматривать таковой не сквозь призму исламизированного быта политически зависимых от Коканда южных кыргызов, а в контексте кыргызской культуры, впитавшей в себя различные влияния цивилизаций Великого Шелкового Пути? Под таким углом зрения видны многие интересные исторические парадоксы, вскрывающие истоки феномена Курманджан датки.

Добавим, что кыргызы — народ столь же  древний, как давно сошедшие с исторической арены саки, усуни, гунны, тюркские каганаты, империи монголов. Пережив катаклизмы истории, испытав более чем двух тысячелетний этап, кыргызы сохранились как этнос на современной территории в горах Центрального Тянь-Шаня. В этническом сознании предков кыргызов ключевым символом святости была женщина — божественное создание. Вот уже несколько тысяч лет витает над Азией дух богини Умай. Великая Прародительница  — Мать Умай в мифологии древних тюрок — богиня, олицетворяющая женское, земное начало и плодородие.

Словом, кыргызы издревле чтили и уважали женщин. Об этом свидетельствуют пословицы и поговорки «Кыздын кырк чачы улуу» (Девушка более почитаема), «Ургаачынын загы улуу» (Природа женщины чтимей и уважаемей) и т.д.

Подобные пословицы и поговорки стали нормой общественной жизни кочевников-кыргызов. О почтительном отношении к женщине и об особом уважении к ней говорит то, что во время перекочевок всю караванную процессию возглавляла женщина. Истинная красота женщины, святость ее чувств, величие ее духа воспеваются в произведениях устного народного творчества. Ей посвящаются поэтические предания, поэмы, легенды.

Словом, если рассматривать кыргызов, как результат смешения номадов с представителями древнего оседлого населения Туркестана, видим, что родоправительница Алая является политической наследницей плеяды властительниц древности, например, царицы саков Томирис.

   В историко-культурном памятнике кыргызов — героическом эпосе «Манас» место и образ женщины лишний раз иллюстрирует то, что с давних пор кыргызский народ проявлял к женщине особое отношение. В создании «совершенного» образа женщины средствами героической эпической стилистики кыргызское сказание — трилогия «Манас» не имеет аналогов в мире.

А в образе главной героини эпоса, Каныкей, творческий гений народа воплотил свое представление об идеале женщины. В ней кочевое сознание наших предков видело свою Богоматерь, свою Мадонну, запечатлело прекрасные, вечные черты женственности и нежности, непоколебимости добра и веры, надежды и любви, опоры и милосердия, оплота семейного очага и всего кыргызского социума.

Многие народные традиции, обычаи, обряды не исчезли бесследно за советские годы. Складывавшиеся веками, они выражают мудрость многих поколений.

Функционирование не только патриархальных, но и других — культурных, религиозных, этнических, племенных и семейных традиций, оберегавших достоинство и. честь женщины, её экономический и социальный статус в понимании того времени — смягчали несправедливость положения женщин. Фольклор и поэзия, искусство и литература, память людей и вся культура общественной жизни свидетельствуют о достаточном почитании кыргызами женщин.

Бермет Усубалиева